— Татьяна Константиновна, как вы стали спортивным судьей?
— Я закончила кататься в 1961 году. В ту пору мне исполнился 21 год, я училась на 4-м курсе Московского высшего технического училища имени Н.Э.Баумана, поэтому было не так просто уделять много часов ежедневным тренировкам. Решение было принято, и мой отец (Константин Лихарев — известный советский тренер. — Прим. ред.) посоветовал мне начать судить, чтобы резко не расставаться с фигурным катанием и спортом. Я послушалась. В тот момент я и думать не думала, что мой судейский стаж будет равняться полувеку. (Улыбается.)
Мой «олимпийский» опыт оказался солидным. На двух Олимпийских играх я присутствовала в качестве зрителя или наблюдателя еще тогда, когда сама была спортсменкой. В то время советские фигуристы еще не «доросли» до уровня Олимпиад. А в 1972 году в японском Саппоро я впервые погрузилась в «околосоревновательную» олимпийскую атмосферу, и эта Олимпиада стала для меня серьезной практикой и испытанием. С тех пор я была судьей на шести зимних Олимпиадах, а седьмой стали Игры в Сочи, на которых я работала уже в оргкомитете, потому что по правилам ИСУ после 70 лет судьи теряют право обслуживать международные соревнования. Сначала я думала, что буду переживать окончание своего судейского марафона, но оказалось все не так грустно. Меня приглашают поработать на российские соревнования в качестве судьи и часто в роли технического контролера.
— Судейство — работа или удовольствие?
— Я не могу сказать, что это доставляет мне большое удовольствие, особенно когда судишь детские соревнования. Удовольствие получаешь, когда судишь мастеров с большой буквы, когда на соревнованиях идет настоящая «рубка» между ними и ты будто сам катаешься. В такие моменты не только адреналин выбрасывается, но и мышцы сокращаются в унисон спортсмену.
— За те 50 лет, что вы наблюдаете фигурное катание, оно сильно изменилось?
— Безусловно. 50 лет назад фигурное катание не было большим спортом. Сейчас трогательно и отчасти смешно смотреть видеозаписи тех лет: пируэты в три-четыре оборота, прыжки в два оборота и прочее. Полвека назад фигуристы не занимались хореографией, не делали такого упора на общую физическую подготовку. Тогда не было искусственного льда, не было жестких ботинок и суперлезвий, не было вообще представления о том, что человек может делать такие элементы на льду. Но постоянно были первопроходцы, которые торили дорожку, а за ними шли все остальные.
Кстати, я лично считаю, что прогресс в фигурном катании, как оно представляется сегодняшним зрителям, произошел также потому, что ИСУ отменил соревнования по «школе». Подумать страшно, но мы по четыре-пять часов каждый день учились делать эти фигуры — «школу», а на произвольное катание уходило минут 40-50. Конечно, крюки-выкрюки мы делали филигранно, но сейчас эти повороты являются лишь связующими, проходящими шагами в произвольной программе. А Патрик Чан берет за душу всех судей потому, что он владеет реберным скольжением и может сделать тот же крюк на скорости и в сочетании со сложнейшим прыжком.
— Что надо делать, чтобы стать судьей международного уровня?
— Выучить иностранный язык. В мое время это было не так просто. Помню, как в 1950-е годы наши тренеры, судьи, специалисты в абсолютном большинстве не владели никаким иностранным языком, а наши спортсмены уже начали принимать участие в международных соревнованиях и судьи получали приглашение на турниры. В то время английский язык не был в ходу, основными языками общения являлись немецкий и французский. Моему отцу было 60 лет, когда он в составе советской делегации впервые выехал за рубеж на соревнования и там на третий день, к изумлению всех, заговорил на французском языке. Меня тогда это просто потрясло. Оказалось, что в детстве у него была французская гувернантка, которая учила его языку, и спустя почти 50 лет память «проснулась». Надо ли говорить, что авторитет советской делегации в глазах иностранцев сразу же поднялся, поскольку теперь можно было обсуждать с нами какие-то дела, общаться на различные темы. И когда я приняла решение стать судьей, то сразу сосредоточилась на изучении английского языка при том, что немецкий язык я знала хорошо, изучала его и в школе, и в университете и могла свободно разговаривать на любые темы.
— Какими качествами должен обладать судья, чтобы его карьера была такой же успешной, как ваша?
— Я считаю, что прежде всего надо очень хорошо знать тот вид спорта, в котором работаешь, и тогда будешь уверенно ощущать себя в качестве судьи. Надо понимать, какие усилия предпринимает спортсмен при выполнении каждого элемента, надо знать, какое ребро конька должно быть использовано при выполнении каждого шага, надо видеть и оценивать массу нюансов, которые присущи катанию. Конечно, есть такие люди, которые не занимались фигурным катанием и стали хорошими судьями, и я их даже знаю, но это скорее исключение, чем правило.
Сама я всю жизнь прокаталась как одиночница, поэтому никогда не скрывала, что судить парное катание мне сложнее. А уж судить танцы на льду я даже никогда не пыталась. Я давно была знакома с танцевальным судьей Марком Гуревичем, который настолько блестяще знал танцы, что его можно было ночью разбудить, и он назвал бы все шаги в «Вестминстерском вальсе». Так что если человек хочет судить, то должен это делать профессионально. Я, например, открыто восхищаюсь профессионализмом Александра Кузнецова или Солтана Кокоева, которые помнят, какие шаги были в дорожке у данного спортсмена в прошлом году, какие шаги были добавлены в этом. Я уж и не говорю о нашем наиболее квалифицированном и признанном в мире судье Марине Вальтеровне Саная, которая уже несколько десятилетий блестяще судит самые крупные турниры. Для меня такой уровень памяти просто недоступен.
— Я недавно задавала этот же самый вопрос тренерам и судьям, и они отвечали, что главное — это справедливость. Вы согласны?
— Конечно. Просто для меня профессионализм и справедливость — почти синонимы в данном случае. Но я считаю, что профессионалом быть легче, чем беспристрастным судьей, потому что судьи — самые обычные люди. Вот я, например, много лет восхищаюсь тренерским талантом Тамары Москвиной, с которой мы в свое время соревновались. Мне нравятся практически все ее пары (или мне так кажется), поэтому когда я их сужу на внутренних соревнованиях, то изо всех сил стараюсь быть объективной, потому что знаю о своей любви.
Как судья с опытом, скажу: очень трудно подавлять пристрастность к своим спортсменам на международных соревнованиях. У меня в ИСУ самый большой срок дисквалификации в Советском Союзе, да и в мире, наверное, — девять лет — с формулировкой «за национальное пристрастие». В 1977 году всех советских судей дисквалифицировали на год, потом только меня — на три года за Александра Фадеева, потом на два года — за Александра Волкова, затем я еще три раза по одному году набрала. Все это было еще в рамках судейства по старой системе — 6.0.
Насчет объективности и профессионализма хочу сказать следующее: у нас в России судьи на 90% являются тренерами, что неправильно. Наш вид спорта и так чересчур субъективный, а такая практика дает повод к конфликтам. За рубежом этой проблемы нет, но там есть другая — компетентность судей, потому что из них примерно всего 20%, насколько я знаю, были фигуристами.
— Новая система судейства добавила объективности?
— Я совершенно искренне считаю, что ее внедрение в жизнь — это определенный шаг вперед в достижении хоть какой-то объективности. Прежде всего в той части, где оценка формируется технической бригадой. Если бы для большей объективности ИСУ принял решение установить еще одну видеокамеру, то мы могли бы просматривать элементы в режиме видеозаписи с другого ракурса. Бывает так, что судьи по четыре-пять раз пересматривают какой-нибудь элемент, потому что либо партнеры загораживают друг друга, либо ледяная пыль не позволяет увидеть, какое было ребро, и прочее. Если точно определить ошибку не получается, мы просто решаем в пользу спортсмена.
Что касается судейской оценки за компоненты, то здесь субъективность на том же уровне, что и была. Я бы чуть упростила судейскую систему, оставила бы всего три компонента (при этом их определения следовало бы несколько переформулировать) из тех пяти, которые сейчас учитываются.
Новая система хороша еще тем, что теперь зрители имеют критерии для сравнения, которые отражены в протоколе. Работа судей с введением новых правил значительно облегчилась, потому что раньше судьи должны были в режиме реального времени распределять спортсменов по местам с помощью всего двух оценок. У меня всегда было ощущение, что я тоже выступаю на соревнованиях и показываю свой результат в судействе, и могла быть довольной или расстроенной. Однажды я серьезно заболела после того, как на каких-то соревнованиях я своей оценкой отправила на 2-е место (пять судей за 2-е место против четырех судей за 1-е) пару Натальи Павловой, когда многие судьи все же поставили ее на 1-е место.
— Новые правила за те 12 лет, что они действуют, изменили как-то фигурное катание?
— Конечно, произошел просто невероятный прогресс в сложности и в технике одиночного и парного катания. Каждый спортсмен, чтобы выиграть золотую медаль, должен быть универсальным, без слабых мест. С другой стороны, так как все элементы теперь перечислены в правилах, трудно ожидать разучивания и включения в программы каких-то элементов, не вошедших в утвержденный перечень — таблицу. Мне даже интересно, рискнет кто-нибудь показать в программе Аксель с внутренней дуги или ойлер в три оборота? Вряд ли, потому что эти прыжки не включены в судейский реестр. Получилось так, что никто ничего не изобретает, потому что нет смысла, хотя я уверена, что ИСУ расширит перечень, если увидит что-то новое. Но несмотря на «скованность всех одной цепью», интересные программы все равно так или иначе появляются. В этом плане меня не перестает удивлять та же Тамара Москвина, которая постоянно придумывает что-то новое и оригинальное, в отличие от молодых тренеров, которые почему-то не особо торопятся впечатлить всех своими находками.
— Вы можете дать нашим тренерам и спортсменам какие-то советы, которые, на ваш взгляд, помогут им получать более высокие оценки?
— Прежде всего тренер обязан читать и учить правила, чтобы не совершать ошибок сразу же на уровне постановки программы. Правила постоянно меняются, и за ними надо следить. Тренер должен составить программу так, чтобы судья просто не имел формального повода придраться. Затем тренер должен научить своего спортсмена неукоснительно придерживаться правил. Например, если во вращении фигурист недостоял пол-оборота, то не засчитывается фрагмент или даже весь элемент. Зачем платить такую высокую цену за пол-оборота? Также важно, чтобы спорт смен, если он
сорвал какой-то прыжок, всегда имел про запас план на экстренный случай, чтобы у него не получилось лишнего каскада или прыжка. У тренера должны быть готовые решения на все ключевые проблемы, потому что во время проката голова спортсмена может отказать.
Мой опыт показывает, что спортсмены часто теряют в оценке из-за неряшливого катания, из-за незавершенности элементов. Фигурист может хорошо выполнить вращение, но на последних оборотах перед выез дом потерять скорость. Лично я как судья никогда за такое вращение плюсы не поставлю. Или тот же выезд из прыжка: достаточно постоять в хорошей завершающей позе хотя бы на полсекунды подольше, и у судьи будет совсем другое впечатление от элемента. Если спортсмен по всем этим крохам соберет плюсы, то может получить более высокие баллы. Затем, я считаю, что мало хорошо выполнить элементы, их еще надо показать зрителям: спортсмена надо учить подавать каждый элемент, должен быть эмоциональный посыл на судей и трибуны, тогда программа и сам
спортсмен будут восприниматься гораздо лучше.
Еще меня как судью огорчает тот факт, что у наших российских спортсменов в программах каких-то находок и «фишек» иногда меньше, чем у иностранцев. В английском языке есть такой термин, как highlight — эдакая штучка, то есть какая-то хореографическая мелочь, нюанс, способные оживить всю программу. Вспомните катание американца Джейсона Брауна, который не обладает прыжками в четыре оборота, но его программы насыщены таким разнообразием шагов и интересных находок, что оставляют сильное впечатление. Казалось бы, в фигурном катании одно и то же количество шагов и поворотов, но одни могут из них, как из нот, сочинить неповторимую мелодию, а другие крутят всё ту же шарманку. Очевидно, что часть этой проблемы кроется также в слабой физической подготовке наших спортсменов. Чтобы кататься с вдохновением, у спорт смена должен быть запас выносливости.
В заключение хочу сказать, что тренер должен работать не только над техникой своего ученика, но и над созданием образа, чтобы у спортсмена было свое лицо. Спортсмен не должен быть безликим, и если у него нет каких-то своих природных характерных черт, то их надо привнести в его образ искусственно, потому что без яркой индивидуальности не будет чемпиона.
4 сентября 2015 года Татьяна Даниленко отметила свой 75-летний юбилей. Московская Федерация фигурного катания поздравляет Татьяну Константиновну с днем рождения и желает ей здоровья, благополучия и долгих лет жизни!
Досье
Татьяна Константиновна Даниленко (Лихарева)
Дата рождения: 4.09.1940 г.
Разряд: Мастер спорта СССР (норматив МС выполнен в 13 лет, была самым юным МС в стране).
Клуб: общество «Динамо» («Юный динамовец») с 1947 по 1961 г.
Тренеры: Лидия Пидорина, Алексей Андрианов, Константин Лихарев.
Результаты: чемпионка СССР в одиночном катании (1954, 1955, 1957, 1958 гг.) Пятикратная чемпионка Москвы. Шестикратная победительница первенства ЦС «Динамо».
Судейство: Судья высшей категории по фигурному катанию на коньках (Россия). Судья Международного союза конькобежцев (ИСУ), судья и рефери международных соревнований
Карьера: Судила международные соревнования с 1963 по 2010 г. (выбыла по достижении предельного возраста). Принимала участие в судействе 6 Олимпийских игр; 10 чемпионатов мира для взрослых и 4 чемпионатов мира для юниоров; 13 чемпионатов Европы; 3 специальных Олимпиад (Special Olympics); соревнований серии Гран-при среди взрослых и среди юниоров (с самого начала организации этого вида соревнований), в том числе финалов Гран-при; других международных соревнований, в том числе всех крупных международных турниров, проходивших в СССР и России. В настоящее время продолжает судейскую практику в России. Принимала участие в техническом обслуживании соревнований фигуристов на зимних Олимпийских играх в Сочи в 2014 г.
Образование: Высшее техническое, окончила МВТУ им. Н.Э.Баумана (1964 г.), факультет «энергомашиностроение» (диплом с отличием). Научное звание: Кандидат технических наук (защитила диссертацию в 1979 г.), старший научный сотрудник.
Работа: В настоящее время — старший научный сотрудник Московского государственного технического университета им. Н.Э.Баумана.