В 2008 году исполнилось 10 лет, как на катках, построенных в разных административных округах Москвы, начали открываться детско-юношеские спортивные школы (ДЮСШ). В течение трех лет мы знакомили читателей с каждой из школ, где существует отделение фигурного катания на коньках. Нынешней осенью Федерация Москвы собрала на встречу тренеров, работающих в ДЮСШ, для откровенного разговора о проблемах и задачах, стоящих перед каждым тренерским коллективом. Так совпало, что совещание проходило, когда тренеры многих школ были обеспокоены решением Москомспорта реорганизовать пять ДЮСШ, объединив существующие там отделения хоккея в единое объединение «Хоккей Москвы». Мы решили познакомить читателей с развернувшейся на совещании дискуссией.
На совещании присутствовали:
Марина Саная — главный специалист ФФК Москвы
Леонид Корниенко — генеральный директор ФФК Москвы
Вера Ткалина — зам. генерального директора ФФК Москвы
Елена Рыбакова — тренер отделения ФК ДЮСШ №2
Анатолий Еремин — старший тренер отделения ФК ДЮСШ №4
Анна Патрикеева — тренер по ФК ДЮСШ №5
Владимир Власов — старший тренер отделения ФК ДЮСШ №7
Галина Горбунова — старший тренер отделения ФК ДЮСШ №6
Елена Эйсмонт — тренер отделения ФК ДЮСШ №10
Ольга Вереземская — гл. редактор журнала «Московский фигурист»
ДЮСШ всей Москвы — объединяйтесь!
Горбунова: Федерация хоккея Москвы создала объединение «Хоккей Москвы», в которое вошли ДЮСШ № 3, 4, 5, 6, 8, в том числе и наша. По мнению администрации школы, в статусе отделения фигурного катания ничего не изменится, но особое беспокойство вызывает судьба отделения синхронного катания, которое было создано в нашей ДЮСШ №6 решением Москомспорта 2 года назад. Для появления у нас команды синхронного катания были объективные предпосылки, однако с ее созданием (кстати, единственной в Москве под эгидой Москомспорта) улучшения условий для спортсменов не произошло. Отделение фигурного катания, включая и синхронное, имеет время для тренировок 3-4 раза в неделю с 11.00 до 13.30. Каждая группа выходит на лед на 45 минут. Спортивного зала у нас нет — мы арендуем его в соседней школе, причем за деньги родителей. 10 лет отделение фигурного катания, а теперь и синхронного катания выживает, предоставленные само себе. Я считаю, что мы должны быть на равных с хоккеем на этих катках.
Еремин: Как быть на равных с хоккеем? Сейчас, помимо катков и их команд, еще 120 команд создали. Как их вместить? У них каждую неделю игры. Понятно, чем без дела ходить, лучше пусть в хоккей играют, но фигурное катание они выживают.
Власов: Мы никогда не будем на равных, потому что у них команды на каждый возраст, которой надо дать хотя бы час льда в день. Если мы хотим поднять фигурное катание, то начинать надо с материальной базы.
Еремин: Кто это «мы», извините?
Власов: Мы — Федерация Москвы.
Саная: Федерация — общественный орган, он не работает с материальными и финансовыми ресурсами.
Власов: Это понятно. Но мы сейчас обращаемся в Федерацию. А она дальше — в Москомспорт, Росспорт?
Еремин: О чем вы здесь говорите? Кому мы нужны? Как все было, так и будет.
Власов: Зачем тогда спрашивать нас о наших проблемах, когда ничего не планируется менять?
Вереземская: Я никак не пойму: эти катки спортивной или массовой направленности?
Рыбакова: Да мы сами понять не можем.
Еремин: Все понятно: это массовое катание.
Власов: Катки построены, школы открыты, родители приводят детей и хотят кататься рядом с домом. И детей ведут очень талантливых, которые могли бы совершенствоваться дальше.
Эйсмонт: Посмотрите, сколько ДЮСШ участвует в московских соревнованиях: раз, два — и обчелся. Многие считают, что вообще участвовать не надо, чтобы не позориться. Но тогда зачем детям вообще заниматься?
Рыбакова: Но бороться на соревнованиях невозможно. Как бороться с ЦСКА, например?
Горбунова: Мы все равно не можем сравняться с ЦСКА, поэтому мы должны тоже на что-то ориентироваться. Только вот на что?
Саная: С другой стороны, трудно ориентироваться, если условия совершенно разные и несравнимые.
Вереземская: Но тогда это игра в прятки! Должен же родитель понимать, что когда он привел ребенка в ДЮСШ, он привел его в никуда. И где этот родитель может увидеть разницу в подготовке своего ребенка и ребенка из спецшколы?
Горбунова: На соревнованиях.
Вереземская: На каких соревнованиях, если только что здесь сказали, что на московские соревнования ДЮСШ не ходят, а свои первенства проводят отдельно от спецшкол?
Саная: Действительно, тренеры спецшкол тоже должны видеть детей, которые могут прийти к ним в клуб, стать их учениками.
Горбунова: Им наши не нужны, они своих выращивают.
Саная: Значит, надо продумать систему передачи спортсменов в спецшколы. Способных и талантливых детей нельзя терять, их надо приводить в спецшколы. Но не так, что пришел кто-то, забрал ребенка и спасибо даже не сказал. Должны быть какие-то контракты или документы, которые предусматривают эти отношения. У нас вообще есть проблема первого тренера. Не так часто при успехе спортсмен вспоминает своего детского тренера.
Ткалина: Должна быть продумана система передачи спортсмена.
Саная: Известны случаи, когда забрали спортсмена, чуть отшлифовали и выдали за своего. К сожалению, забыв о том тренере, который заложил основные навыки фигурного катания у фигуриста и научил успешно их выполнять в условиях соревнований. Наверное, надо продумать условия, на которых школа отдает спортсмена.
Вереземская: То есть я правильно понимаю, что если сравнивать ДЮСШи с общеобразовательными школами, то они являются аналогом начальной школы? А если это так, то значит, надо ребенка вести до уровня, скажем, первого юношеского, а дальше передавать его, если он перспективный, в юниорский спорт в другую школу?
Саная: Да, правильно.
Вереземская: Что касается реорганизации ДЮСШ. На мой взгляд, руководители хоккея решили создать некий «холдинг» среди этих школ, чтобы готовить детей по единой программе, а затем отбирать толковых парнишек и передавать их дальше. То есть они хотят выстроить некоторую систему в своем хоккее в Москве. А с фигурным катанием что получилось? В этом году школам 10 лет, а мы говорим, что до сих пор не знаем, с какой целью это все было создано, и для чего мы работаем. Почему мы не думаем о своем «холдинге»?
Еремин: Потому что каждый думает о своем Плющенко. Дорогие мои, о чем вы говорите? У вас же нет условий нормальных для работы.
Эйсмонт: Почему? Малышей мы можем подготовить.
Еремин: Что вы можете? У вас что, есть зал для физической подготовки, для хореографии? У вас есть хореограф в штате? Вы работаете на том участке, который к фигурному катанию никак не относится. Вам просто дали возможность заработать себе на кусок хлеба с маслом. Мне было сказано при моем поступлении на эту работу: здесь мы занимаемся массовым фигурным катанием. Все! Работайте, как умеете в тех условиях, которые у вас есть.
Горбунова: А мы так и делаем!
Саная: Я в прошлом сезоне сама судила финал первенства ДЮСШ и хочу сказать вам, что некоторые участники были очень грамотно обучены элементам. Так что свое умение тоже не надо принижать. Вы что думаете, вас просто так пригласили поболтать? Просто у Федерации есть желание выстроить работу по фигурному катанию на всех уровнях, чтобы она приносила всем пользу.
Вереземская: Я хотела бы уточнить: за 10 лет работы вы детей кому-то передавали? От вас дети переходили в спецшколы?
Власов: Одинцово открывалось на наших учениках. Наши дети долго были звездочками их школы. Бутырская к себе забрала нашего ребенка, собиралась выставить на олимпиаде в Сочи, только ребенок вернулся обратно. Наши дети есть на СЮПе, в ЦСКА. В 37-й школе очень много наших детей. Из нашей школы берут всех, кто уходил. За все время не взяли только одну.
Горбунова: Открылась 37-я школа — и вся группа 1993-95 года рождения ушла туда.
Вереземская: То есть качество подготовки было признано, оно соответствовало и возрасту, и классификации?
Терешенкова: Из нашей школы у Громовой дети катаются. Гончаренко в ЦСКА взяла ребенка.
Патрикеева: Уходят те дети, которые чувствуют, что им тесно в наших рамках. Кропотина, Сотникова, Китаева, Бевзюк, Бочков — все наши дети.
Власов: Только никто не вспоминает, откуда все эти дети.
Еремин: Мы даже не отслеживаем, кто и куда от нас ушел. Родители за свои деньги могут своего ребенка вести куда хотят. Наша задача — свои знания, если они есть, передать детям. Сумеют они их взять и ими воспользоваться — прекрасно! Не надо ждать благодарностей. Денег нам все равно никто не даст и грамот тоже. Пусть уходят, если они решили. Чтобы потом никто не мог сказать, что «из-за вас я не смог стать олимпийским чемпионом». Иди! Стал чемпионом — молодец! Не стал — я тебе не помешал в этом.
Ткалина: Теперь при подаче списков кандидатов в сборную России Росспорт требует указывать их первых тренеров. Однако же делается это со слов самого спортсмена, который из своих соображений может не указать действительно первого тренера.
Эйсмонт: Я давно предлагаю: на юношеских разрядах при награждении детей указывать в грамоте тренера. Они вырастут, будут кататься в других местах, а грамота с первым тренером и первыми победами останется.
Ткалина: C 1 января 2009 года у каждого спортсмена должен быть заведен спортивный паспорт с личными данными, указанием клуба, тренера и прочим. Они будут обязательны.
Саная: Необходимо учитывать работу тренеров, которые выполняют всю основную, черновую работу. У нас есть истории, когда спортсмен поменял тренера за месяц до чемпионата и выиграл этот чемпионат. Что же получается, его за месяц подготовили? А годы тренировок? Сколько у нас в фигурном катании людей, которых не показывают по телевизору, но которые, собственно, и делают всю черновую работу.
Ткалина: Короче говоря, над всем этим нам еще предстоит подумать.
Корниенко: Я не понял, если хоккей сделал свою реорганизацию, то может быть и нам пора подумать о своей реорганизации. Может быть, и нам пора создавать свой «пул»?
Еремин: В фигурном катании должна быть продумана линия обучения. Дети, которые начинают кататься у тренера Ивановой, должны кататься по той программе, которую заказал тренер Сидоров. Иначе так все и будет: там тебя учили плохо, сейчас я тебя буду переучивать. В нашем деле переучивать — сами знаете, что это такое. Если не будет преемственности, то никакие таланты не вырастут. А мы вот уже 10 лет все говорим, говорим без конца.
Не вопрос — сделать олимпийскую команду, да только не понятно, кто чего хочет. У нас заказчика нет! Федерация — она хочет, но не имеет возможности, спорткомитет — может, но не ясно, чего он хочет. Вы говорите, что хотите работать. Я тоже хочу. У меня за 50 лет в фигурном катании столько знаний и опыта! Я хочу их дать, только никому не надо, никто не берет. Даже можете денег мне не платить — я альтруист. Но дайте мне условия, в которых я смогу доказать, что не я, а наше российское фигурное катание — лучшее в мире.
Корниенко: Действительно, наверное, пришла пора посмотреть друг другу в глаза на предмет учебно-тренировочного процесса. Пора оживить работу.
Погоня за уровнями: опыт есть и он — отрицательный
Патрикеева: Я бы хотела понять, как сейчас соотносятся между собой классификационные разрядные требования и современное судейство по уровням сложности? Я не понимаю, зачем все эти уровни перенесли на детей?
Саная: Классификация спортсменов — это государственный нормативный документ, разработанный и утвержденный федерацией России.
Власов: Последние годы получается так, что требования по короткой программе и к первому взрослому разряду, и к кандидату одни и те же. А этого быть не должно. Даже ИСУ проводит разные чемпионаты для юниоров и взорслых.
Саная: У нас должна быть разница в нормативных требованиях между кандидатом и первым разрядом в двух соревновательных программах, а получается, что ее почти нет. Что касается уровней, то это особенность нового судейства, а система подготовки предъявляет еще более строгие требования к базовой подготовке. Не надо брать 6-летнего ребенка и лепить ему сто позиций в заклоне. Пусть он научится делать просто заклон высокого качества исполнения на 1-й уровень.
Власов: Сейчас тренеры стараются поставить ребенку элемент более сложного уровня, что в дорожках, в спиралях, вращениях. При этом мало кого смущает, что исполнение элементов высокого уровня будет слабее слабого.
Еремин: В детском спорте не уровни должны быть, а качество исполнения базовых элементов.
Патрикеева: А как судить перекидной у юного фигуриста?
Горбунова: В судейской версии нет прыжков в пол оборота. А в классификации значатся только прыжки в один оборот и Аксель полтора оборота.
Саная: Подождите, технические бригады должны использовать на детских соревнованиях специально адаптированную версию для данных разрядов, а не версию для взрослых или юниоров.
Патрикеева: Все московские соревнования до единого судятся по одной версии для взрослых.
Саная: Для судейства детских соревнований эта программа должна быть перепрограммирована.
Патрикеева: Первый раз слышу.
Саная: Что касается перекидного, то такой прыжок не имеет базовой стоимости. Система судейства должна быть адаптирована под каждый наш разряд, указанный в классификации, чтобы можно было проводить соревнования.
Еремин: Что там смотреть на уровни: учите их грамотно кататься, чтобы вам было не стыдно за них в глаза смотреть. Дайте им базовое вращение, грамотные прыжки, не надо наворачивать вот эти уровни.
Сейчас все осознали, что для 4-го уровня надо делать крюк и выкрюк. Вот ребенок коньком еще не владеет, а по льду елозит: крюки делает. Зачем? Крюки, которые мы делали, это были геометрически выверенные фигуры след в след по законам физики и геометрии. Научить детей можно. Вот танцоры обучают своих спортсменов всем шагам без обязательных фигур, и у них это получается и по дугам, и по ребрам.
Саная: Мы без конца говорим про необходимость изучать базовые элементы, и ничего не меняется. При этом мы уже плавно пришли к тому моменту, что новое поколение тренеров не только не умеет грамотно показать ученикам повороты, шаги, т.е. базовые элементы фигурного катания, но и не знает названий этих шагов и поворотов. Я сколько раз сталкивалась с тем, что спортсмены не знают, на каком ребре делается поворот.
Власов: Может быть, для молодых тренеров провести семинар по базовым элементам, пока живы те, кто это умеет делать и знает, что и как называется?
Горбунова: Существовала 41 фигура, которую надо было выучить. Их исполняли с набором скорости на поворотах. При правильно выполненной фигуре, при правильной позиции скорость сама нарастала.
Саная: Давайте попросим Галину Михайловну провести семинар на тему «Разучивание элементов: от простого к сложному». Еще нам нужен семинар по подводящим движениям. И можно обратиться к Минеевой Людмиле, у которой очень интересная методика обучения базовым элементам. Можно попросить ее провести обучающий мастер-класс.
Вереземская: У нас в календаре нет соревнований по скольжению даже по тем тестам, которые разработаны и предложены в методичке. Может быть, на юношеских разрядах это было бы полезно?
Горбунова: На занятиях я много отвожу времени на импровизации: если ребенок усвоил шаги, то он автоматически включит их в свою импровизацию.
Саная: Давайте сделаем в Москве соревнования по скольжению.
Власов: Кстати, Кубашевская проводила года 3-4 назад ледовые семинары по базовому скольжению, на которые приезжали 2-3 человека.
Саная: Пока у нас есть возможность передать друг другу опыт, давайте создадим систему обучения тренеров, проведем семинары для тренеров ДЮСШ, практические выездные семинары. Давайте создадим свои курсы. Мы найдем нужных специалистов, найдем тех, кто вам нужен. Это актуально еще и потому, что готовится аттестация всех тренеров по стандартам, разработанным Москомспортом.
Что касается нового судейства — это международные правила. Но у нас в Москве по юношеским разрядам я бы отменила все уровни сложности, а требовала на соревнованиях показать только базу, которую судьи оценивали бы лишь по качеству. Тогда эта классификация, тоже станет нашим тестом, как это принято в США и Канаде. Научился делать правильно вращение в либеле, в волчке, пожалуйста, переходи на другой уровень в классификации.
Если подводить итог, то можно сказать, что у нас есть резерв знаний и желание эти знания передать детям в ДЮСШ.