Пара Кристина Астахова — Алексей Рогонов приковала к себе внимание любителей фигурного катания в тот самый момент, когда они вышли на Малую спортивную арену «Лужников» на этапе Гран-при ИСУ в Москве. «Откуда эта пара? Кто их тренирует?» — спрашивали друг друга дотошные болельщики, доставая из пакетов игрушки, чтобы начать кидать их на лед. Действительно, эта пара, созданная из «лоскутков и обрывков», начинала свою новую жизнь прямо на глазах у изумленных фанатов и специалистов фигурного катания. В результате первого же сезона можно сказать, что пара Астахова — Рогонов подала существенную заявку если не на лидерство в российском парном катании, то на любовь зрителей точно.
Прыжок в последний вагон
Я пришла к ним на тренировку и встала за бортиком около льда, с интересом наблюдая, как тренер и его подопечные готовятся начать. Алексей несколько раз проехал мимо, потом подкатил ко мне и сказал: «Вы так легко одеты, что замерзнете у нас тут. Давайте я вам принесу теплую курточку». И принес.
— Кристина, Алексей, как получилось, что, практически закончив с фигурным катанием, вы все-таки еще раз решили войти в эту реку, зная не понаслышке о всех ее порогах и подводных течениях?
Алексей: По сути, я уже закончил кататься, получил приглашение участвовать в шоу и вроде бы даже смирился. Но именно на этом телешоу я вдруг осознал, что все равно хочу проявить себя в большом спорте, ведь не для того я 20 лет своей жизни посвятил тренировкам, чтобы вот так просто уйти. На моей памяти было очень много талантливых парней и девчонок, которые в какой-то момент «забивали» и уходили в никуда, не раскрыв весь свой потенциал. Мне не хотелось становиться ещё одним таким ушедшим «в туман» спортсменом. И я считаю, что лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и жалеть об этом всю жизнь. Если есть возможность догнать поезд, то нужно бежать и пытаться запрыгнуть в последний вагон. Написал Кристине, предложил попробовать кататься вместе. Когда она ответила, я приехал в Москву «подержаться с ней за ручку», на одну тренировку, потому что по контракту постоянно находился в Литве.
— Почему выбор пал на Кристину Астахову?
Алексей: Я давно за ней наблюдал и всегда удивлялся, какая она стабильная партнерша. Она всегда выполняла все тройные прыжки и стояла выбросы. В ней читались выдержка, терпение, спокойствие, психологическая устойчивость.
— Кристина, вы сразу согласились?
Кристина: Мне кажется, что каждый спортсмен иногда думает: «Зачем мне это надо? Все так надоело, пора заканчивать. Лучше дома сидеть». Перед тем как от Леши поступило предложение кататься вместе, я как раз сдавала ЕГЭ и все думала, что могу вот прямо сейчас сдать другие предметы и поступить на нормальную гражданскую специальность, а не в физкультурный институт. Поэтому, когда Леша мне написал, я растерялась. Но моя мама мне сказала, что я просто обязана попробовать еще раз, что она верит в меня и судьба дает такой шанс. И мне стало интересно, что может получиться из этой затеи.
Открыть себя в новом формате
В конце сезона 2013/14 года в российском парном катании случилась своя «Санта-Барбара», перегруппировавшая практически все пары по-новому. Специалисты отказывались от комментариев происходящего, скупо давали прогнозы на будущее и лишь осторожно выражали надежду, что в новых составах каждый спортсмен сможет зазвучать ярче. В то межсезонье разговоры о перспективности касались в основном пар Базарова — Депутат, Забияко — Ларионов, Даванкова — Энберт, и лишь вскользь называли пару Астахова — Рогонов. Всплеск интереса к ним произошел на Малой спортивной арене «Лужников» в Москве на этапе Гран-при, когда они впервые показали широкой публике свою короткую программу, хотя определенный успех был уже достигнут на турнирах ИСУ группы В — Volvo Open Cup и Golden Spin, которые они выиграли. Лучший протокол и свой season best они привезли из Загреба с Golden Spin, где набрали 184,24 балла по сумме. Все элементы, кроме одного вращения, были сделаны на 4-й уровень, то есть по максимуму.
— Как вам удалось за три месяца совместной работы так быстро скататься друг с другом?
Алексей: Секрет, наверное, в том, что мы вообще не скатывались, как оно обычно бывает. Мы только взялись за руки, и сразу поняли, что времени нет вообще, надо всё делать сразу: учиться кататься вместе, учить элементы, придумывать программу. У нас с Кристиной была настолько разная техника, что я первые две недели не мог ее в поддержку поднять: так все не совпадало, а уж подкрутку сделать тем более. Честно говоря, мы вообще не знали, как все это соберем.
— Кристина, не было страшно делать эти элементы, раз техника так отличается?
Кристина: У меня вообще нет страха, я наверху в поддержке всегда очень хорошо себя чувствую и выбросы люблю, потому что ощущение полета возникает. Я же не зря с девяти лет в паре: мне все это нравилось с детства.
— И как же вам все удалось собрать?
Алексей: Артур Валерьевич (Дмитриев — Прим. ред.) нас вел по чуть-чуть, и день за днем все как-то собиралось. Когда ставили программы, то все поддержки засунули во вторую половину, чтобы получить за них бонусы. Только доставили программы, как через пару дней выходит коммюнике о том, что правила изменились и бонусов не будет. Мы повздыхали, но менять ничего не стали: сроки поджимали, из песни слова не выкинешь. Поэтому поддержки не всегда хорошо нами исполнялись на усталости, мы не успели толчок синхронизировать до идеала. Можно сказать, только сейчас начинаем учиться кататься, делать в паре более тонкую работу, чтобы это все походило на катание, а не на какой-то условный набор элементов под музыку. Хотим, чтобы не только судьям и зрителям было интересно смотреть, но что-то и для себя открыть новое, самих себя открыть в новом формате.
— Я думаю, что вам это уже удалось, потому что вряд ли кто мог себе представить, что Кристина Астахова и Алексей Рогонов — такие яркие, свежие, колоритные спортсмены. Почему эти качества не проявлялись в вас раньше?
Кристина: Я раньше никогда не катала такие программы. Может быть, не было возможности себя проявить. Я бы хотела и дальше продвигаться в направлении ярких, характерных программ, потому что под классику всегда можно успеть прокататься, занятия классическим балетом у нас каждый день в зале. Но если мы можем сделать что-то иное — почему нет? Надо удивлять, экспериментировать, показывать на льду какую-то интерпретацию.
— Вы на тренировках ссоритесь?
Кристина: Бывает. Если что-то не идет или накосячили что-нибудь, то странно как-то не ссориться, не реагировать на это эмоционально. Я считаю это нормальным: мы же все люди.
Алексей: Нет, мы не ссоримся. Кристина просто не знает, что такое ссориться на льду. У нас бывает какое-то недовольство собой в процессе работы, но серьезных конфликтов, слава богу, никаких: мы же делаем одно дело. На этапе становления пары невозможно, чтобы все получалось ладно, потому что каждый делает немножко по-другому, как он выучен. Возникает куча шероховатостей, нужно подстраиваться друг под друга, а иначе получится, как в басне «Лебедь, Рак и Щука». Иногда нужно просто с холодной головой отойти и спокойно найти решение.
Везет тому, кто везет
После бронзы этапа Гран-при и 4-го места на чемпионате России, где ребята уступили только признанным лидерам из группы Нины Мозер, их ждала зимняя Универсиада в Испании, на которой они стали вторыми вслед за двукратными чемпионами мира среди юниоров (2014, 2015) — китайской парой Сию Ю и Ян Жин. Сезон подходил к концу, впереди их ждал только финал Кубка России. Алексей узнал о том, что они едут на чемпионат мира вместо снявшихся Столбовой — Климова, от журналистов, которые позвонили и попросили это прокомментировать. «У меня был глубокий шок, — рассказывает Кристина, — когда Леша позвонил и сказал, что мы едем в Шанхай. После чемпионата России я вообще думала, что теперь будем потихоньку к отдыху готовиться, а тут чемпионат мира». Но реакция тренера на события была, как всегда, спокойной и размеренной: хорошо, раз надо ехать — значит, поедем и выступим.
По их собственному признанию, то, что они вошли в десятку сильнейших по итогам чемпионата мира, не принесло им большой радости. Российская скамейка достаточно длинная и какую пару ни отправь — все с хорошими результатами приедут. Особенно жаль, что не получилось показать чистый прокат короткой программы: из-за ошибки на выбросе пара попала в третью разминку, хотя судьи ставили в целом хорошие оценки, не обижали. Тем не менее, войдя в десятку, Астахова — Рогонов обеспечили себе два этапа Гран-при на следующий сезон, что тоже немало для дебютантов.
— Вы ожидали, что первый же совместный сезон будет таким везучим?
Алексей: Не везение приносит плоды, а работа, хотя, не будем скромничать, нам судьба подарила в этом году отличные шансы. Но я знаю всех спортсменов сборной страны, и все они работают, как на галерах: по несколько часов в день. Какими бы потрясающими спортсменами ни были Татьяна Волосожар и Максим Траньков, я уверен, что ребята пашут на тренировках — мама не горюй! Только приложив все свои силы, можно добиться результата и войти в историю.
— Чего вы ждете от следующего сезона?
Кристина: Сейчас нам в первую очередь нужно думать не о местах, а о выполнении задач, которые ставит перед нами тренер. Если мы их выполним, то сможем оказаться там, где должны быть в соответствии с нашим уровнем подготовки.
Алексей: Мы сейчас начали разучивать каскад три-три, который никогда не делали, да и цели такой не ставили. Но у нас в целом на прыжки сейчас уходит около 15% тренировочного объема, остальное время мы занимаемся работой над парными элементами и над программой.
— Когда в ушедшем сезоне вы испытывали самое большое волнение?
Кристина: У меня самое сильное волнение было, наверное, на чемпионате мира, причем перед обеими программами. А на Cup of Russia вообще все тряслось. Да и на чемпионате России многое для нас решалось… В общем, у меня всегда волнение.
Алексей: Я сильно волновался на Cup of Russia перед показательными выступлениями. Мы неожиданно для себя попали в тройку и поняли, что нет показательного номера. Приехали ночью на наш каток его ставить, что-то придумали, а утром я понял, что это как кошмарный сон: куда ехать, что делать — ничего не помню. А еще на чемпионате мира перед произвольной немного волновался.
Кристина: Немного?? Сейчас я вам расскажу… У нас стартовая поза такая, что я его сзади руками обнимаю. У меня самой сердце билось как никогда. Ну, думаю, сейчас встану с Лешей и успокоюсь. Обхватываю его руками, прижимаюсь, а у него сердце так колотится, что я о себе и думать забыла.
Алексей: Я перед произвольной волновался, потому что думал: если мы сейчас не покажем все, что можем, то мир уже никогда не увидит ни Мастера, ни Маргариту, ни двух этих персонажей, вместе взятых. Так что выбора не было: надо было выступать хорошо.
Кристина Астахова
Кристина родилась в Москве и начала свой путь фигуристки в 2003 году в возрасте пяти лет в ДЮСШ №37 на катке «Хрустальный» у тренера Екатерины Волковой, которая научила ее всем азам. Надо сказать, что Екатерина Юрьевна, будучи тренером одиночного катания, была неравнодушна к парному катанию, а на катке такая группа существовала под руководством Владимира Захарова и Сергея Доброскокова. Возможно, этот интерес передался от тренера к ученице или Кристина сама по себе оказалась влюбленной в парное катание, но только уже с восьми лет девочка начала говорить о своем желании перейти в этот вид спорта, причем так настойчиво, что в девять лет ее желание было удовлетворено. «Когда в сезоне 2006/07 года мы подали списки группы на утверждение, — вспоминает Эдуард Аксенов (директор СДЮСШОР №37, в настоящее время зам. директора ФСО «Самбо-70», отделения «Хрустальный». — Прим. ред.), — то у руководства Москомспорта столь юный возраст нашей парницы вызвал вопросы, но мы обстоятельно рассказали, что таково желание самой девочки».
Откатавшись пять сезонов с Никитой Бочковым, Кристина в 14 лет штопором вошла в подростковый возраст и практически закончила с фигурным катанием, потому что ни диеты, ни нагрузки не помогали. «У каждой спортсменки бывает в жизни такой период, когда она набирает вес. Именно по этой причине я рассталась с Никитой, потому что была приличных размеров, — рассказывает Кристина. — Я перестала кататься, полгода не выходила на лед вообще, сидела дома, точнее просто ходила в школу, училась».
Начать заново ее убедила все та же Екатерина Волкова, которая не позволила ученице вот так сдаться. А собственно на лед Кристину вернула Елена Александрова, которая в то время активно сотрудничала с группой Доброскокова. Елена Анатольевна взяла на себя труд контролировать режим питания Кристины, водила ее по диетологам, расписывала занятия ОФП, вела дневник массы тела и, возможно, единственная верила, что девочка восстановится. «Благодаря Елене Анатольевне у меня появилось желание вновь кататься. Она сказала: «Выходи!», и я вышла на лед, встав в пару с Максом Курдюковым».
Два сезона по мастерам не принесли прорыва в результатах, и как-то само собой вновь пришло ощущение, что со спортом пора завязывать.
Алексей Рогонов
Алексей родился в Сальске Ростовской области, но детство и юность провел в Ачинске — маленьком сибирском городке, о котором мало кто слышал, но в котором существовало фигурное катание как вид спорта. Мама привела сына на каток, который за неимением крытого стадиона располагался на улице. «Мы катались на морозе минус 30-40 градусов, укутанные в шубы и замотанные в платки-шарфы, как пингвины, — улыбается Рогонов. — В нашем городе вообще не было искусственного льда, поэтому мы катались только шесть месяцев в году». Первым тренером у Алексея был Геннадий Петров, человек очень мудрый и идейный, который грамотно поставил процесс, что позволило фигуристу к 15 годам уже выезжать на всероссийские турниры. «Конечно, я понимал, что по уровню прыжковой подготовки мы уступаем столичным школам и занимать на соревнованиях 18-е места неинтересно, — вспоминает Алексей. — Поэтому когда я начал потихоньку расти (в 15 лет я был ростом 160 см, почти как Кристина, а к 17 годам вырос до 172 см), то Геннадий Андреевич решил передать меня в парное катание, тем более что к нему уже стали подходить тренеры с таким предложением». На тот момент прыжковая подготовка позволяла Рогонову уйти в пары, хотя, по его словам, он мог прыгать только дупель и недокрученные тройные сальхов с тулупом.
В 16 лет Алексей переезжает в Пермь, где в группе парного катания Людмилы Калининой по команде «Прыгай!» доучил все остальные прыжки, потому что «уже сам своими мозгами дошел, как их надо делать». Собственно, в Перми он и стал парником, сменив за два года четыре партнерши. «В конце этой чехарды меня поставили в пару с Настей Мартюшевой, которая была совсем маленькая и неопытная, и опять надо было начинать все с начала. В какой-то момент мне настолько все осточертело, что я все бросил и ровно три месяца не выходил на лед вообще», — вспоминает Алексей. Но тут характер проявила Настина мама, настояв, чтобы они показались тренеру Наталье Павловой, которая в 2006 году переехала из Питера в Москву, где создала собственную группу. «С Натальей Евгеньевной я раньше пересекался на сборах, и она мне нравилась как тренер: очень эмоциональная, живая, энергичная. Я подумал, что с ней было бы интересно работать, и согласился поехать в Москву».
В Москве начался их с Настей восьмилетний марафон, в котором были взлеты и падения, надежды и разочарования. Их очень долго называли не только перспективной, но и самой красивой парой страны, ждали прорыва в катании, но все складывалось как по синусоиде: то вверх, то вниз. В парных видах фигурного катания всегда есть такие спортсмены, которые партнеров меняют как перчатки, а тут при всей очевидности проблем у Насти с прыжками Алексей продолжал хранить верность: «Я знал, что уже ходили разговоры, но не слушал их, потому что доверял тренеру, а главное — я видел, сколько специалистов работают с Настей и что прогресс есть. Ждали, что она повзрослеет и станет стабильнее, но за ее техникой всегда был нужен сильный контроль: чуть внимание ослаблялось, и все опять сыпалось. В общем, прогресс был, но очень медленный. Нам давно было пора показывать результаты на старте, а мы все еще продолжали работать над техникой прыжков».
В олимпийский сезон на контрольных прокатах сборной они очень прилично прокатали обе программы, показав не только хореографию, но и прыжки. Но это было в августе, а на весь сезон их вновь не хватило. За несколько дней до чемпионата России Настя получила травму и с соревнований пришлось сняться. «Мы с Настей как-то медленно расползались в разные стороны, — признается Алексей. — Уже не было контакта, не было понимания, куда идти и что делать. Я знал только одно: что за восемь лет можно было сделать многое, но мы не сделали».
Посмотрев на всю эту «картину», тренер пары Наталья Павлова решила искать Насте нового партнера, а Леше предложила идти в шоу. Так сложилось, что Рогонов сразу подписал контракт с прибалтийским шоу формата наших «Танцев со звездами» и уехал в Литву. Там Алексей раскрылся для публики несколько с другой для самого себя стороны: он тренировал свою партнершу, ставил номера, придумывал и шил костюмы, компоновал музыку, помогал в постановке номеров другим дуэтам. «Наш русский парень настолько обаял всю прибалтийскую публику, что они выбрали его секс-символом этого шоу, — улыбается Артур Дмитриев (тренер пары — Прим. ред.). — Представляете? Это в Прибалтике в наши дни». Как бы там ни было, но именно благодаря этому шоу Алексей Рогонов понял, что своего окончательного слова в спорте он еще не сказал.
Артур Дмитриев: «Спортсмен должен хотеть что-то сказать зрителям, а не просто победить».
— Артур, на ваш опытный взгляд, пара-то сложилась?
— Сложилась, конечно.
— Вот прямо за сезон?
— Как это ни странно, да. Так бывает, если иметь в виду, что они сложились как партнеры, а чтобы скатались, почувствовали контроль над всеми элементами, нужно еще года два.
— Когда наши специалисты оценивали потенциал каждой сложившейся новой пары, то об Астаховой и Рогонове практически не говорили. Было ощущение, что этот проект никто особо не рассматривал как интересный. Почему?
— Я думаю, что оба партнера показывали не очень высокий уровень в своих прежних парах. У Кристины ее выразительность, позиции, внешний вид оставляли желать лучшего, у Леши была какая-то вечная зажатость, и никто как-то не представлял, что из них можно сделать. В эту пару действительно никто не верил, кроме нескольких человек, кто реально понимал, в чем суть. Мне все говорили: хочешь — поразвлекайся. К нам так и относились до тех пор, пока я не пригласил специалистов на просмотр. Мы уже сделали программы, собрали какие-то элементы. Они посмотрели на все это дело, согласились, что что-то получается, но все же до конца никто не верил.
— Почему?
— В чудеса никто не верит, потому что чудес не бывает. Например, возьмем очень хорошую нашу пару Тарасова — Морозов. Они скатывались три года, хотя специалистам сразу было понятно, что очень сильная пара. Вспомните: первые два года у них были постоянные срывы на стартах, и только на третий-четвертый сезон они начали показывать уровень. И это нормальный процесс. Поэтому никто не верил, что Астахова — Рогонов за такое короткое время смогут освоить сложные программы, собрать элементы да еще оставить запас на дальнейшее развитие.
— Кому и каким образом пришло в голову соединить в одну пару этих спортсменов?
— Это действительно интересная история. Я о Кристине знал очень давно, еще до моего приезда в Москву. Кристина каталась у Сергея Доброскокова, и я ему тогда говорил, а потом неоднократно к этому возвращался, что она очень перспективная партнерша и ею надо серьезно заниматься, что надо менять партнера. Но у нее потом начался переходный возраст, который проходил непросто, и мне было понятно, что в таком состоянии, как она есть, далеко ей не пойти, если вообще она не уйдет в небытие. А главное — у нее уже сложилось восприятие парного катания и своего места в нем как чего-то неважного и преходящего. Для нее фигурное катание было вроде хобби.
Алексей тоже к этому времени все больше двигался к периферии большого спорта: их пара с Настей Мартюшевой распалась, он принял приглашение участвовать в прибалтийском шоу «Звезды на льду». И вдруг там он посмотрел на все с другой стороны и решил больше не бежать по кругу в замкнутом пространстве. Мы созвонились, я спросил, не хочет ли он вернуться в спорт. Я был уверен, что Алексей — это тот партнер, который нужен Кристине, потому что только он с его терпением и доброжелательностью сможет растопить замкнутость Кристины.
— Вы сразу знали, что все получится?
— Я видел, что может получиться. Но когда они встали вместе, то мы начали с самого начала, потому что у нас ничего не складывалось. Они сами удивлялись, ведь оба — опытные парники. Начинаем поддержки делать — поддержек нет. Новички, и те лучше делают. Выбросы летят в разные стороны, подкруток нет. Я-то понимал, что происходит, но мне нужно было их сдвинуть к пониманию техники, чтобы они задумались, почему получается или не получается. А не так: я делаю, что тренер сказал, а остальное — не мое дело.
— Как же при таком раздрае вы успели и технику реанимировать, и программы поставить, и сезон в целом очень неплохо провести?
— На самом деле я их обманул. Я им сказал, что у нас нет времени элементы учить, поэтому ставим программу и накатываем ее. Таким образом я заставил их сразу работать вместе. Вот они выучили какой-то шаг, и это уже не ее и не его шаг — это их шаг. И так было во всем. Мы нарабатывали качество на каждом их совместном движении. Это самый короткий путь, хотя и сложный, потому что требует ручной подстройки, постоянного поступательного прогресса, потому что если начинаются ошибки, то все разваливается, и эмоционально тоже.
— Вас это миновало? Или были моменты, когда все грозило развалиться?
— Кристина и Леша — это две противоположности. Они настолько разные, что, видимо, это и скрепляет их. Для Алексея шоу стало колоссальным опытом, он вернулся уверенный в том, что шоу можно перенести напрямую в спорт. Когда он приехал со своими идеями, нам с Сережей Комоловым (хореограф. — Прим. ред.) стоило огромных усилий опустить его на землю. Он хотел всего и сразу. А у Кристины был другой настрой. Она не привыкла много работать: всегда мало каталась — тренировки по часу или 45 минут, если что не успели сегодня сделать — значит, завтра сделаем, или послезавтра, или через месяц. И вдруг она поняла, что мы работаем по полтора часа, а если что-то не выходит, то идем в зал, потом опять ночью на лед. Она смотрела на нас во все глаза, как на городских сумасшедших, а когда поняла, что ее ждет серьезная работа не только в установленное время, но еще и после, у нее действительно была растерянность.
— И как вам удалось все это объединить?
— Мы много разговаривали, я объяснял каждому, почему надо делать так, а не иначе. И мы постоянно добивались какого-то видимого сдвига в работе. Потом, когда они увидели, что из этой вязи что-то получается, стало легче.
— Ребята между собой конфликтовали?
— Нет. У них если что и бывало, то по недоразумению. Леша мог сказать что-то типа «это мы не умеем делать», а она считала, что умеют, а значит, он понизил ее самооценку. А на самом деле он так для себя говорит, чтобы не обольщаться. Сейчас таких промахов уже нет. Он вообще ее очень поддерживает.
— А как вам работается со спортсменами, у которых техника и стиль катания проходили становление у других тренеров?
— Они пришли ко мне от замечательных тренеров. Она — от Сергея Доброскокова, который был и моим первым тренером. Он пришел от Натальи Павловой, которая тоже сильный специалист. Понятно, что в них вложены знания и мастерство, ведь на пустом месте ничего вырасти не может. Ценно то, что они оба сохранили очень хорошие отношения со своими тренерами.
— А что является движущей силой, чтобы продолжать идти вперед, несмотря ни на что?
— Спортсмен должен хотеть что-то сказать зрителям элементами, хореографией, программой, а не просто победить. Если он ничего не хочет, а просто делает работу — это ненадолго. Это не интересно ни ему, ни зрителям, ни судьям. И вот «сказать» — это самое сложное, потому что можно выиграть всё на свете, но так и не подать своего голоса. Вот, кстати, в этом году яркий пример — французский дуэт в танцах на льду Пападакис — Сизерон: я не могу сказать, что они лучше всех катаются, но они не просто откатали программу, а сказали нам, что хотели. Но если спортсмену сказать нечего, то тренер за него этого не сделает. До какого-то определенного уровня доведет, а там все равно спортсмен должен себя проявить.
— У меня было впечатление от Рогонова, что он хотел не только сказать, он хотел прокричать…
— У него внутри накипело за эти годы… Он словно дорвался до запретного плода, и его просто несло. Он каждый день приходил с новыми идеями, хотел пробовать и экспериментировать на всех элементах. Я очень боялся, что это приведет к нарушению парной координации и, как следствие, к травмам.
— В ушедшем сезоне ваши подопечные показали две яркие программы, обе в гротескном стиле. Почему вы пошли именно этим путем?
— У нас с Сергеем Комоловым с музыкой из фильма «Мастер и Маргарита» никаких сомнений не было, да и времени не было сомневаться. То же самое могу сказать и про короткую программу. Что касается такого выбора, то я даю им возможность развиваться в любом направлении. Например, для показательного номера мы взяли очень лиричную музыку из мюзикла «Юнона и Авось», и они смотрелись абсолютно гармонично. Но если говорить действительно о программах, то я считаю, что катать мягкие и лиричные программы могут пары только очень высокого класса. Несомненно, таким классом сейчас обладают Волосожар — Траньков, и, на мой взгляд, больше никто. Чтобы зрители на стадионе вставали и устраивали овации, нужно сочетать не только безупречную технику и хореографию с внутренним состоянием, способным довести зрителя до ощущения восторга. Когда этого нет, то тренеру приходится звать на помощь музыку, которая сама по себе может зажечь любого зрителя, поэтому «Кармен» звучит чаще, чем «Лунная соната». Наверное, это правильно, потому что у тренера должно быть понимание, каким образом его спортсмены могут выиграть, в чем их сильные стороны и как избавиться от слабых сторон. Задача непростая, но тем и интересна.
— Ребята провели такой яркий сезон. А если следующий получится не таким — конкуренция в стране все же очень серьезная, — они готовы к этим вызовам?
— Должны быть готовы, ведь они будут за себя бороться. Мы с ними посчитали, что впереди них может быть около четырех-пяти пар, учитывая все возвращения и новые расклады.
— Какие задачи вы перед ними поставите в новом сезоне?
— Они в этом году сделали колоссальную работу. Конечно, я в чем-то лукавил, когда говорил им, что все идет по плану, но это вопрос веры: они поверили, и у них все получилось. Теперь нужно стабилизировать катание и уже на этом идти дальше. Следующий год будет установочный, то есть мы должны установить все элементы плюс сделать новые наработки. А еще второй год — всегда период осознания. Значит, они должны будут не только прийти к пониманию, как это все работает, но и контролировать каждый элемент. Как-то так. А пара все равно складывается только на третий год, просто этот год у них удачным получился.
— Какие у них есть резервы?
— Через год будет видно, сможем ли мы уйти в сложность, какая форма должна быть, какой вес, как проработать мышцы. Это длительная работа, не на полгода. Надо будет посмотреть, что эффективнее разучивать: четверную подкрутку вряд ли, хотя учить ее можно, а вот, допустим, четверной выброс и усложнение прыжков — это да.